Однажды в разгар лета первым автобусом поехал я на свой дачный участок. Розовый диск солнца не успел выкатиться из-за горизонта, а я уже вышел на остановке у поселка Земледелец. Не спеша пошел на огород. Еще издали увидел свой маленький домик.
Иду с автотрассы, наслаждаюсь утренней прохладой и волшебной ТИШИНОЙ. Любуюсь зеленым морем .Шипова леса, безлюдным простором и красками лета. Над лесными балками и оврагами висел беловатый туман. Чем глубже они. тем гуще туман. Постепенно он рассеивался под лучами восходящего солнца. Придя на дачу и переодевшись, быстро принялся за прополку овощей, чтобы до жары успеть сделать основной объем работы.
Когда солнце раскалилось добела и начало припекать, я пошел в домик. Незакрывая дверь, лег на топчан, поскольку ночной сон был короткий, незаметно заснул среди тихой природы под монотонный птичий гомон. Не знаю, сколько спал. Проснулся от какого-то кашля. Открыл глаза и с удивлением увидел перед распахнутой дверью странного на вид старичка лет за семьдесят, похожего на небожителя, И одежда, и весь его облик были необычны. На таких оглядываются и в толпе, и просто на улице.
Он был среднего роста, худощавый, волосы длинные до плеч, седые, пышная борода. Глаза светло-голубые, словно выцветшие на солнце. Выражение лица кроткое и умиротворенное. На голове у него сидела старая бесформенная кепка. Одет в длинную, ниже колен, грубую рубаху, перетянутую поясом. В таких рубахах ходили еще в старину. Штаны неопределенного цвета, потертые и измятые. Обут в какие-то сандалии, похожие на лапти. За плечами - потертая котомка, а в руках - суковатая палка. Таких убогих старичков видел я на картинках времен отмены крепостного права.
Судя по загорелому и обветренному лицу и пропыленной одежде, странник прошел немалое расстояние:
- Мил человек, - обратился он ко мне робким голосом.
-Воды не найдется попить? При виде этого странника я быстро избавился от сна и тут же ответил ему:
-Конечно, найдется. Только она теплая.
-Ничего, добрый человек, - тихо сказал он, - лишь бы мокрая была.
И его вид, и голос, и манера обращения вызывали особые чувства, располагали к себе. От него исходила хорошая аура.
Хотелось узнать, кто он и откуда, куда держит путь.
-У меня в термосе есть холодный компот. Налить? Он пожал плечами, скромно заметил:
-А ты как же? Тебе еще работать надо.
-Не беспокойтесь. Нам обоим хватит. Видя, что он голоден и страдает от жажды, я предложил ему вместе пообедать. Он робко согласился. Старик осторожно заглянул внутрь домика, и когда увидел на стене маленькую икону Николая Угодника, привезенную моей женой, просиял лицом, перекрестился, робко переступил через низкий порог.
-Храни тебя Бог, - сказал он, снял кепку, котомку и присел к небольшому столику.
Скромно пообедав, он снова перекрестился, поднял на меня светло-голубые глаза. Взгляд был по-детски открытый и застенчиво-ласковый. Он выражал чувстве благодарности.
Мы вышли из домика, и я решил проводить путника до автотрассы. По дороге он ответил на мои вопросы, хотя напрямую я и не задавал их.
-Недавно трагедия у меня случилась. Я потерял жену и двух взрослых детей. Теперь совсем одинок. Иду из Поволжья в Задонский монастырь. Пора подумать о спасении родных душ, хочу быть ближе к Богу. Мы и раньше жили в согласии с ним. А одежда на мне моего деда. В ней он ходил в Киево-Печерскую Лавру на богомолье. Конечно, невзрачная она, но удобная в дороге.
Он посмотрел на меня и тем же тихим голосом продолжал:
-Я вот что скажу тебе, мил человек: в одиночестве того печали, и в то же время это хорошая возможность познать самого себя. Как ни странно покажется, но это самое сложное в человеческой сущности.
Он посмотрел на грациозно летающую над цветами красивую бабочку, вдруг сказал:
-Человек живет долго и часто бывает недоволен чем-то, а бабочка порхает всего одно лето и радуется всему на свете.
-Говорят, что Бог любит тех, кто много страдал, например, как Вы, - сказал я,чтобы как-то поддержать разговор.
Старик поднял к небу светло-голубые глаза, ответил:
-Я бы как библейский Давид просил Бога: "Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня".
-Не разочаровались в Боге, что он причинил Вам много страданий? - не подумав, спрашиваю у собеседника.
-Бог тут ни при чем. Люди сами виноваты в своих страданиях, потому что человек по природе своей грешен, А насчет трагедий вот что скажу: в той же Библии говорится, что все решает время и случай. Чтобы переменить сложную для меня тему, спрашиваю:
-Почему этот монастырь выбрали?
-Я родом из тех мест.
-Одному не страшно идти? Недобрые люди обидеть могут.
-Нет, не страшно. Вся моя жизнь позади. Грабить у меня нечего, все бедным отдал. Кроме иконки с молитвой да запасных лаптей ничего нет. Так вот с Божьей помощьк и двигаюсь. Осталось не так много идти. У автотрассы мы остановились, стали прощаться.
-Храни тебя Бог, - сказал он и осенил меня крестным знамением.
Опираясь на палку, он медленно пошел по обочине дороги. Мимо проносились разные машины. Знаю, что старик не будет "голосовать". Он считает, что добрый человек сам должен догадаться взять его, а такие люди еще не перевелись.
Я долго смотрел вслед уходящей фигуре путника, и на душе было как-то неспокойно: осилит ли он долгий и трудный путь? Зная его целеустремленность, крепкую веру надеюсь, что осилит.
