Давно всем известно, что цыгане народ кочевой. Всю жизнь кочуют они по миру, любят простор и волю. Оседлость для них, что клетка для птицы. Не могут сидеть на одном месте. Правда, надоедают иногда местным жителям попрошайничеством и ворожбою, но к этому уже привыкли Лето для них настоящая благодать. Остановятся, бывало, у околицы села, разведут вечером костёр, наварят еды, поужинают и запоют свои весёлые песни, а то и пустятся в пляс.
Был в Росси и правитель, который страсть как любил сеять кукурузу даже там, где она расти не может. Он и в Америку ездил, чтобы перенять там опыт выращивания высоких урожаев этой культуры. Разозлился этот правитель на цыган. Говорит, терпеть не может их паразитический образ жизни, и принял постановление о приобщении цыган к осёдлому образу жизни. Такая неудачная попытка была и до него. В 1933 году в Бутурлиновском районе по решению Воронежского облисполкома образовали посёлок под названием Новая жизнь, который находился между Озёрками и Чулком. Он входил тогда в состав Озёрского сельсовета. Поселили в нём цыган. В том посёлке создали колхоз с тем же названием. Избрали председателем своего же черноокого собрата, который был немного пограмотнее остальных.
Сразу же выяснилось, что работали они абы как. Не нравилась им новая система. Они воротили от неё носы и не только потому, что не привыкли к колхозному труду, а ещё и оттого, что за работу не платили. Ставили только палочки за каждый рабочий день и всё. Дадут ли что в конце года на каждый трудодень – неизвестно. Тут зависело и от урожая, и от продуктивности скота. Другое дело – цыганская жизнь: пробежал по селу, собрал «дань», стащил, где что плохо лежит и всё. День прошёл и ладно, а тут бригадир каждый день надоедает с работой. Тосковали вольные люди по свободе, не покидала их мысль вернуться к прежней жизни. Вскоре такой случай представился. Уличили они своего председателя в воровстве. Возмутились до крайности. Иное дело чужак бы нашкодил, а тут свой ромалэ украл. Решили, чтобы он в наказание под свист кнутов сплясал у себя в кабинете цыганочку.
Разъярённые чубатые мужики взяли в руки цыганские кнуты, и пошли в правление колхоза, здание которого было неказистое. Решили устроить председателю цыганскую критику, какая страшнее партийно-советской. Сверкая агатами тёмных глаз, смуглые мужики с шумом ввалились в кабинет и без всяких вступлений засвистели кнутами. Стегали председателя по спине и ногам, бокам и заднице. Тот сначала извивался, как уж, потом выпрыгнул из окна и дал стрекоча. Угрожая ему вслед, они выгнали главу колхоза в чисто поле. Собратья предупредили его, чтобы он больше не садился в кресло, иначе засекут до смерти. Тот вскоре подал в отставку. Было это перед смой войной.
Разочаровавшись в своём выдвиженце, пошли цыгане в соседние Озёрки просить башковитого мужика, чтобы тот согласился стать у них председателем. И хотя тот мужик оказался честнее, всё равно не нравилась цыганам колхозная жизнь. Да кому она могла понравиться, если колхозники чувствовали себя здесь рабами. Дело было не в председателе, а в созданной большевиками порочной системе.
После войны цыганский посёлок, как его называли в народе, разбежался, исчез и колхоз. Теперь потомки тех цыган торгуют на Бутурлиновском рынке. Это им больше подходит. Ведут оседлый образ жизни без всякого принуждения и указки сверху.
В том посёлке жили тогда и русские люди. Из их числа избирали председателей. Сразу после войны им недолго был Степан Бочарников. Его сменил Семён Казюлин, который стал последним руководителем колхоза.
